^^

М Константин Вонлярлярский

Дворянин
(Константин Владимирович Вонлярлярский)

картинку

Родители

Браки

Братья или сестры

Отношения

Заметки

Личные заметки

На фотографии - в центре

1900 - в службе
6 мая 1903 - выпускник морского корпуса, мичман на судах Тихоокеанской эскадры 11-го флотского экипажа
20 декабря 1904 - офицер Порт-Артурской эскадры, находился в японском плену после сдачи крепости
1905 - 1907 - мичман 11-го флотского экипажа, Кронштадт
1908 - лейтенант 2-го флотского экипажа, Кронштадт
1913 - лейтенант, Кронштадтский учебный артиллерийский отряд Балтийского флота
6 декабря 1913 - произведен в старшие лейтенанты за отличие
30 июля 1916 - произведен в капитаны 2-го ранга
1918 - вступил в ряды РККФ
1919 - командир линейного корабля "Севастополь"
май - октябрь 1920 - начальник 1-го отряда Больших кораблей Балтийского флота
1926 - начальник отдела штаба Морских сил Балтийского моря
1926 - арестован
28 февраля 1927 - предстал перед судебной коллегией ОГПУ по обвинению в создании на флоте контрреволюционной военно-монархической организации. На основании постановления коллегии ОГПУ был заключен в лагерь сроком на 10 лет
29 сентября 1956 - определением военной коллегии дело прекращено за отсутствием состава преступления

[http://www.petergen.com/publ/omsn203.shtml
Список чинов, оставшихся в плену в Японии, согласно уведомления, полученного Главным Морским Штабом от контр-адмирала Григоровича
http://www.samoupravlenie.ru/43-16.php
Наш Баку. Хвицкий 2-й Сергей Александрович. Командующий Морскими силами Каспийского моря
http://www.ourbaku.com/index.php5/%D0%A5%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9_2-%D0%B9_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B9_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87_%E2%80%94_%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%83%D1%8E%D1%89%D0%B8%D0%B9_%D0%9C%D0%BE%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%BC%D0%B8_%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B0%D0%BC%D0%B8_%D0%9A%D0%B0%D1%81%D0%BF%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BC%D0%BE%D1%80%D1%8F,_%D0%A0%D0%B5%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD.#cite_note-2 ]




Дело №7455 в отношении моряков Балтийского флота было одним из самых крупных в то время. В 1926 году были арестованы 23 морских офицера, а 28 февраля 1927 года они предстали перед судебной коллегией ОГПУ по обвинению в создании на флоте контрреволюционной военно-монархической организации. По делу они проходили как бывшие офицеры российского императорского флота. Потому в деле фигурировали их воинские звания, которые они носили до революции. На момент ареста бывший капитан 1 ранга П.Ю.Постельников служил в Ленинградском военном порту, капитан 2 ранга К.В.Вонлярлярский начальником отдела штаба Морских сил Балтийского моря, мичман Н.Л.Вартенбург командиром 1 дивизиона эсминцев, лейтенант Е.С.Велецкий командиром учебного судна «Комсомолец», мичман Н.Ф.Оболенский флагштурманом бригады траления и заграждения, мичманы С.А.Ловцов и В.Б.Лесгафт командирами эсминцев. «Бывший гардемарин царского флота» А.В.Томашевич служил флагманским минером бригады подводного плавания Балтийского флота. Лейтенант С.А.Хвицкий, награжденный, как и Бахтин, орденом Красного Знамени, преподавал в Военно-морской академии. В Москве «взяли» бывшего капитана 2 ранга Ф.В.Васильева, проходившего службу начальником минного отдела технического управления РККА и сотрудника того же управления бывшего лейтенанта А.И.Борячинского. Капитан 1 ранга Н.А.Арбенев, инженер-механик Г.М.Назаров, лейтенант А.П.Дулов после революции уволились с флота и работали на разных предприятиях Ленинграда, бывший мичман В.В.Дашкевич «занимался садоводством в г. Николаеве», а А.Н.Бахтин был единственным, кого арестовали в Севастополе. По версии следствия, все бывшие офицеры царского флота, арестованные по этому делу, которое, как установлено позже, было сфальсифицировано, занимались контрреволюционной деятельностью в период в 1918 по 1926 год. Большинство из них назвал в качестве своих соучастников К.В.Вонлярлярский. В том числе и Бахтина. Последний обвинялся в том, что в 1918-1919 годах состоял членом «ТТТ» и работал вместе с адмиралом Развозовым, а в 1918 году, во время Ледового похода, ушел с подлодки и остался в Финляндии. Бахтин на допросах категорически отверг все предъявленные ему обвинения. Хотя не отрицал, что некоторое время, после увольнения с флота, работал капитаном парохода в артели «ТТТ», которая являлась не контрреволюционной, а обычной коммерческой организацией, созданной по инициативе Развозова для трудоустройства увольняемых офицеров. По поводу оставления подлодки в Гельсингфорсе Бахтин заявил на допросе, что действительно ему было сделано предложение остаться в Финляндии в качестве инструктора подводного плавания, поскольку финны предполагали закупить у советского правительства подлодки, и он считал, что это предложение согласовано с нашей стороной
На основании постановления коллегии ОГПУ Вонлярлярский, Дашкевич, Постельников, Васильев, Федоров, С.А.Хвицкий, его брат А.А.Хвицкий, вахтенный механик линкора «Октябрьская революция» С.В.Федоров и бывший подполковник военно-морского суда В.В.Атрепьев были заключены в лагерь сроком на 10 лет каждый. Еще восемь человек, в том числе Бахтин, получили по пять лет лагерей. Оставшимся пяти «контрреволюционерам» дали по три года лагерей, а по отношению к Лесгафту и судовому механику линкора «Марат» В.И.Симонову члены коллегии ограничились высылкой в Сибирь на тот же срок »

[Звягинцев Вячеслав. Трибунал для флагманов
http://books.google.ru/books?id=qHLcyvAWrDcC&pg=PA243&lpg=PA243&dq=%D0%92%D0%BE%D0%BD%D0%BB%D1%8F%D1%80%D0%BB%D1%8F%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D0%9A%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BD+1-%D0%B3%D0%BE+%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%B0&source=bl&ots=iQiRLppn_b&sig=HsE_tkD877KzgBcXPRNIoB1s70o&hl=ru&sa=X&ei=bpQeVNfdGaLuyQO7jIHgCg&ved=0CCQQ6AEwAg#v=onepage&q=%D0%92%D0%BE%D0%BD%D0%BB%D1%8F%D1%80%D0%BB%D1%8F%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%9A%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BD%201-%D0%B3%D0%BE%20%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%B0&f=false]




О причинах моего приговора я могу судить только по следствию и статьям обвинения, так как мотивировка приговора мне неизвестна.
Основанием для приговора служили показания некоего белогвардейца Вонлярлярского, которые я слышал на очной ставке. Он утверждал, что весной 1923 г. я приезжал к нему в Кронштадт из Ленинграда по делам контрреволюционной организации, причем он узнал (!) меня по ордену «Красного Знамени», о награждении которым прочитал в приказах. (Любопытно, что орден № 1143 я получил 23 ноября 1923г.). Я просил следователя тогда же расследовать это обстоятельство, но, по-видимому, этого почему-то сделано не было. Кроме того, в 25 году он от меня будто бы получал записку с вопросом, кажется, о количестве комсостава в г. Кронштадте (??), и эту записку он подшил для хранения в деле (?) учебного отряда, в коем он был н-ком штаба.
Память несколько изменяет гр-ну Вонлярлярскому. Я, действительно, был у него в штабе Учебного отряда в Кронштадте, но не весной 23 года, а летом 25 года и притом по делам несколько другой организации, а именно РКИ, которой я был привлечён для участия в комиссии по обследованию некоторых специальных вопросов. Разговоры с ним происходили в присутствии членов РКИ-партийцев. Причём, тон этих разговоров со стороны гр-на Вонлярлярского своей резкостью привлёк внимание членов комиссии настолько, что, я думаю, и до настоящего времени сохранился в их памяти, и может быть восстановлен. Акт этой комиссии можно найти в делах штаба Балтфлота. Это был единичный случай, когда мне вообще пришлось впервые иметь дело с гр-ном Вонлярлярским.
По выслушании абсурдного показания Вонлярлярского меня спросили, что я могу сказать по этому поводу? Я заявил о лживости и абсурдности этого показания. Ход дальнейшего расследования этого вопроса мне неизвестен, так как меня об этом больше не спрашивали.
На втором допросе мне предъявили обвинение, что в 18 году летом, когда я был в трудовой артели бывш. адмирала Развозова (и возил рыбу для Продкоммуны из Ладожского и Онежского озера), я будто бы состоял в контрреволюционной организации, что также неверно и ни на чём не основано.
Больше на допросы я не вызывался. Ещё мне известно только из слов следователя, что моя фамилия значится в каком-то «списке иностранного происхождения».
Я заявил т. Малинину, что, с моей точки зрения, дело совершенно ясное: потопление английского миноносца, активное участие в мирном строительстве Красного флота - достаточная вина для того, чтобы уличённый белогвардеец Вонлярлярский (имея на этот случай, вероятно, и соответствующие указания из-за границы - если сопоставить его показания и этот провокационный список) избрал меня объектом для своих инсинуаций и стремился запутать в своё дело меня как лицо, полезное Красному флоту (учитывая, что специалисты подводного плавания - участники мировой и гражданской войны - насчитываются у нас единицами). Весьма вероятно, что это помогало ему укрывать каких-либо действительных участников организации.
Т. Малинин записал всё в записную книжку, обещал просмотреть моё дело и просил меня сообщить ему по прибытии на окончательное место ссылки мой адрес, для сообщения результатов. Каждый понедельник и пятница (почтовые дни в Берёзове) являются для меня днями ожидания. Но до настоящего времени ответа я не получил.
Итак, отдавши восемь лет энергии, труда, здоровья и нервов нашему Красному флоту, третий год переживаю за это возмездие. На меня возведены позорные обвинения вплоть до шпионажа, я лишён ордена «Красного Знамени», лишён гражданских прав, лишён семьи, которая со здоровьем, в достаточной степени подорванным за время гражданской войны, когда я бы я на морском фронте, - кой-как перебивается в Ленинграде Я не вижу, какие же пути с этим «наваждением»? Как же добиться своей реабилитации? И можно ли это вообще? Кто же, в конце концов, сильнее: Советская власть, или белогвардейцы!!

Подлинный подписал А. Н. Бахтин.
с. Берёзов Тобольского округа, Мокрая улица, № 114

[Публикация А.Мельник Соловецкий вестник.-1994.-№5
http://www.solovky.ru/data/files/cm/cm-2003-2.pdf]




Несмотря на всю мерзость запустения лагеря, бывший монастырь поразительно красив, если смотреть на него с палубы парохода. Среди зелени хвойных лесов мелькают разбросанные там и сям маленькие белые часовенки с ярко-зелеными коническими крышами. Чуть вправо от курса парохода, высятся золоченные купола кремлевских соборов и несколько зеленых куполов церквей. По мере нашего приближения, всё яснее и яснее открывался Кремль, и можно уже было разглядеть поросшие мхом вековые стены с возвышающимися по углам башнями. Странное впечатление производит вид всех этих куполов, лишенных их главной эмблемы креста. В машине уменьшили ход и мы медленно вползли в бухту, приближаясь к пристани. Прямо против пристани высится высокое, длинное белое здание бывшей монастырской гостиницы для «чистой публики».
Теперь это здание занято под У.С.Л.О.Н. Всюду видны массы чекистов в форменных фуражках и кожаных куртках. На пристани наш пароход встречали несколько чекистов и полурота конвойных солдат. Тут же робко жалась толпа каких-то заморенных людей в лохмотьях. Оборванцы это заключенные, обслуживающие гавань.
Всмотревшись в их лица, я некоторых узнал, так как год тому назад я видел их на прогулках в петербургской тюрьме и с некоторыми даже сидел в одной камере.
Вот бывший капитан второго ранга, блестящий некогда франт Вонлярлярский. Вот высокая сутуловатая фигура князя Голицына, сына расстрелянного бывшего премьер-министра. Согнувшись под тяжестью ящика, еле переступая ногами, сходит с нагруженной баржи художник-академик профессор Браз, бывший вице-президент императорской академии художеств. Я сидел с ним в тюрьме на Шпалерной в августе 1924 года.
Масса знакомых, но боже мой, во что превратились все эти люди за один лишь год пребывания на Соловках. Оборванные, грязные, большинство в плетеных берестовых лаптях, привязанных к ногам обрывками веревок. Не люди, а скелеты, обтянутые кожей.
Чекисты, стоящие многочисленными группами, осматривали нас, вновь прибывших, с ироническими улыбками. Особенным вниманием пользовались наши дамы, которые робко жались, тесно скучившись у пароходного люка.
«Выходи! Становись во фронт, ни слова разговоров! Живо!»
Командовал какой-то чекист, по-видимому, грузин, усиленно размахивая револьвером. Мы выстроились во фронт с вещами в руках и за спиной.
Знакомое щелканье ружейных затворов, конвойные заняли свои места, и по команде мы направлялись к Кремлю, идя между монументальной вековой стеной и глубоким рвом.
Женщины не поспевали и грузин крикнул: «Потарапливайтесь, барыньки, здесь автомобилей нет. Успели уже забеременеть?»
Входим в главные ворота, проходим какую-то арку и попадаем на большую площадь, окруженную разными постройками. Первое впечатление мое будто мы находимся на толкучем рынке окраин большого города. Тысячи ужасающих оборванцев, истощенных, грязных, с язвами на лице, со слезящимися глазами. По-видимому, идет развод на работы, так как пока мы проходим через площадь, толпы людей постепенно выстраиваются во фронт. По площади разгуливают странного вида птицы и по временам они кричат резко, пронзительно. О, эти крики полярных чаек! Потом к ним привыкаешь, но первые недели одни лишь крики этих птиц могут свести с ума. Полуразрушенные, опустошенные соборы-казармы, тысячи истощенных, оборванных людей с потухшим взглядом, бродящие, как тень, и резкие крики чаек, свободно разгуливающих среди отверженных, измученных людей!
Пройдя через площадь, мы поднялись по каменной лестнице (50 ступеней) и вышли на длинную каменную, довольно широкую галерею. По левую сторону галереи высятся громады соборов, и зданий бывшей монастырской трапезной, ризницы и других служб. По правую сторону, полуобгоревшая от пожара стена с зияющими развалившимися окнами. Раньше эта галерея была крытой, но потолок обвалился и поэтому его сломали. На стене галереи кое-где еще сохранились остатки церковной живописи. Галерея длиной около 350 метров и шириной около 8-ми метров. Нас привели почти в самый конец галереи на громадную площадку перед бывшим Рождественским собором. Началась бесконечная регистрация, наполнение всевозможных анкет и осмотр вещей. Около пяти часов вечера все формальности были закончены и нас ввели в собор.
Рождественский собор вмещал свободно до 1 500 человек молящихся. В данное время собор превращен в казарму.
Оборудование собора под жилое помещение ограничились лишь тем, что все изображения святых и вообще вся стенная живопись были, на скорую руку, закрашены известью, и на всей площади собора были устроены на деревянных козлах нары из неструганых досок. Всего в соборе помещалось 850 человек заключенных в страшной грязи и тесноте.
В соборе царил всегда полумрак, так как свет проникал лишь сквозь окна, прорезанные в своде, и от мокрого платья заключенных и сырости всегда стоял туман.
Все заключенные в соборах составляют так называемые испытательные роты: 11, 12 и 13-ю. Эти роты входят в состав так называемого первого отделения лагеря. Начальником этого отделения был чекист Ногтев, бывший кубанский казак, сосланный на Соловки на 10 лет лет за пьянство и нераспорядительность. Наша 13-я рота была разделена на взводы и отделения под командой чекистов. Я попал в третий взвод, помещавшийся в правом притворе бывшего алтари. Это была комната такой высоты, что потолок ее исчезал в сумраке испарений. Раньше это помещение было нераздельной частью алтаря и отделялось от остальной части собора иконостасом. Теперь иконостас был снят и вместо него была устроена дощатая перегородка, отделявшая нас, как от алтаря, так и от остальной части собора. Всё помещение третьего взвода было длиной 30 метров и шириной 20 метров. Вдоль стен на высоте 12 метров шли нары из неструганых досок. Наше помещение считалось среди заключенных «привилегированным», так как в нашем взводе не было ни одного уголовного преступника. Кроме нар не было никакой другой мебели, да, впрочем, в этом не было и необходимости, так как в этом помещении мы только спали, а всё остальное время мы были на работе.
Только что мы свалили наши вещи на нары, как нас погнали на площадку перед собором. Там нас выстроили и наш взводный объявил нам, что нас сейчас отправят на торфяные разработки в 5-ти километрах от Кремля. Вслед за этим явился «нарядчик» с 4-мя чекистами, пересчитал нас и под командой чекистов мы двинулись в путь, голодные, уставшие и продрогшие. Многие из нас уже более суток ничего не ели, но об этом нельзя было и заикаться. Выйдя из Кремля, мы пошли по большой лесной дороге, потом миновали ряд огородов, и наконец пришли к деревянной избушке около торфяных разработок. Ввиду скорого наступления зимы нам приказали разобрать весь рельсовый путь, проложенный через торфяное болото, и как рельсы, так и железные вагонетки сложить у сторожевой избушки. Каждая смычка разборного рельсового полотна весит около 160 кило, и всех смычек было 75 штук. Вагонетки были около 200 кило весом, каждая, и было их 23 штуки. Наша партия состояла из 45 человек, включая сюда нескольких стариков и больных. Так как болото было пересечено несколькими канавами и зарослями кустарников, то пришлось сначала настлать кое-где доски. Поэтому мы приступили к работе только около 8 часов вечера. Холодное железо рельс прорезало до крови кожу на руках. Местами приходилось идти по топкой болотистой почве и путь был не меньше 1-го километра. Всю работу было приказано окончить как можно скорее и по ее окончании нам был обещан давно желанный отдых и сон. Невыносимое мученье идти втроем по болоту, держа в руках смычку рельсового полотна весом в 160 кило. Чуть кто-нибудь из трех несущих спотыкался, остальные двое носильщиков тоже немедленно спотыкались, роняя рельсы на землю. Руки отказывались служить, так как холодное железо впивалось в ладони. К десяти часам три старика совершенно выбились из сил. Один из них, Колокольцев бывший военный, лег на землю со словами: «Убейте меня лучше! Я больше не в силах». Чекист Сартис (латыш) поднял Колокольцева и, поставив его на ноги, сказал: «Нечего дурака ломать. Другие работают и ты работай. Помереть еще успеешь». С вагонетками было тоже немало хлопот. Трава и кустарники наматывались на колеса, и они врезались в рыхлую почву. К двум часам ночи, обессиленные, мы наконец закончили эту адскую работу и повалились прямо на холодную землю. Казалось, что мы больше не в состоянии больше двигаться. Вдруг Сартис вынул часы и сказал: «Передохните немного, а потом всё, что принесли, надо будет отнести на станцию и погрузить в вагоны к 6-ти часам утра. К этому времени будут поданы вагоны. Станция узкоколейной железной дороги была почти в одном километре от сторожевой избушки. Взошла луна и освещаемые ее бледным светом, согнувшиеся под тяжестью непосильной работы люди, производили впечатление каких-то фантомов. Колокольцев умер от разрыва сердца около 4-х часов утра. Когда вагоны были нагружены и Сартис приказал нам тоже садиться в вагон, один из нас спросил его: «А как быть с трупом Колокольцева? Разве мы его не возьмем в лагерь?» Сартис подошел вплотную к спрашивавшему и поднеся к его лицу револьвер, сказал: «Это видел? Я тебя научу вмешиваться не в свои дела. Не разговаривать!» Приехав в гавань, мы должны были выгрузить из вагонов, как рельсы, так и вагонетки, и сложить всё в порядке около одного из сараев. Мы попали к себе в собор около 9-ти часов утра и повалились на нары, как убитые. Неудивительно: мы почти 1½ суток не ели и не спали или, вернее сказать, мы почти не ели и не спали с самого дня отъезда из Петербурга. В эту последнюю ночь мы убедились на опыте, что такое Соловецкий концентрационный лагерь

[Б. Седерхольм. В разбойном стане. Рига: Типография «STAR», 1934 http://ru.wikisource.org/wiki/%D0%92_%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B1%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%BE%D0%BC_%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B5_(%D0%A1%D0%B5%D0%B4%D0%B5%D1%80%D1%85%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D0%BC_1934)/%D0%93%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%B0_39]

Ветвь фамильного дерева

Иван Вонлярлярский, Дворянин 1804-1853   (Имя неизвестно) (Девичья фамилия неизвестна)    
| |



|
Владимир Вонлярлярский 1848-1888   Ольга Трапезникова 1857-1905
| |



|
картинку
Константин Вонлярлярский, Дворянин 1884-