^^

M Николай Попов

Казак станицы Старочеркасской, Дворянин
(Николай Степанович Попов)

a picture

Parents

Spouses and children

Siblings

Notes

Individual Note

Фотография середины 20-х годов. В среднем ряду слева направо: протоиерей Виктор Иванович Гринев, Николай Степанович Попов, Людмила Петровна Попова (Фицхелаурова), Нина Николаевна Гринева (Попова), хуторянин?, девочка с бантами - Ника Солженицина, дочь Ольги Поповой. В верхнем ряду в центре - Павла Николаевна Попова. Дети, кроме мальчика рядом с Никой - Людмила Гринева (на руках у Людмилы Петровны), Наталья Гринева и два сына отца Виктора и матушки Нины




окончил Новочеркасскую гимназию и НКЮУ по 1 разряду
награжден Серебряной медалью в память царствования императора Александра III
1 января 1885 - казак
23 августа 1885 - в полку № 12
1 сентября 1885 - произведен в юнкера
7 мая 1887 - произведен в хорунжие
11 февраля 1888 - 20 сентября 1891 - в полку № 5
6 октября 1891 - произведен в сотники
18 июля 1898 - подъесаул ВД
1909 - в отставке
4 апреля 1920 - вышел в отставку в Донской армии
1920 - эмигрировал в Турцию, затем в Болгарию
29 октября 1922 - находился в Долна-Оряховица, Тырновская околица [ныне Великотырновская область], Болгария
Вернулся в Советский Союз из эмиграции, оставив в Праге сына Степана. Жил в своем хуторе Воровская Балка и занимался сельским хозяйством во времена НЭПа. В коллективизацию был арестован и сослан вместе с женой в Сибирь как помещик, хотя землевладельцем не был, арендовал наделы у казаков. Его дочь, Павла Николаевна, проживая в Москве, добилась аудиенции у "всенародного старосты" Калинина и дело было пересмотрено. Возвращаясь из лагеря Николай Степанович заработал воспаление легких и на третий день пребывания в Москве скончался в больнице 5 сентября 1932 г. в 4 часа 30 минут

[РГВИА, ф. 330, оп. 58, д. 376, ПС за 1899 г.]

[Корягин С.В. Поповы. Серия "Генеалогия и семейная история Донского казачества". Выпуск 67. М.: Русаки, 2007]




Тайная война, ставшая непосредственным продолжением гражданской, носила обоюдный характер. Не успели отгреметь последние залпы сражений за Крым, Кавказ, Читу, как коммунисты развернули активное наступление по преследованию своих противников, спасшихся в эмиграции. Этому способствовало и значительное количество агентуры, которую легко было забросить за рубеж в массах беженцев, и строительство Коминтерна разветвленной пятой колонны, напрямую подчиненной Москве и имевшей отделения почти в каждой стране, и политика западных держав, наперегонки ринувшихся налаживать контакты с советской Россией сперва стали открываться торговые представительства и миссии, а после установления дипломатических связей полпредства (посольства) и консульства. Как теперь известно из свидетельств бывших советских разведчиков и дипломатов, любое такое представительство, как торговое, так и дипломатическое, выделяло как минимум два места резидентам спецслужб одно для ОГПУ, другое для армейского Разведупра. Они действовали неподконтрольно «официальному» начальству миссий и независимо друг от друга, а в более крупных представительствах штаты резидентур были больше, и они становились настоящими экстерриториальными отделениями спецслужб. И сплошная сеть подрывных коммунистических организаций стремительно распространилась по всему миру.
На начальном этапе главной формой наступления на эмиграцию стала массированная агитация за «возвращенчество». Сразу же после эвакуации армии Врангеля Франция, согласившаяся принять белогвардейцев в своей зоне оккупации Турции, сочла, что исчерпала этим жестом свои союзнические обязательства и всеми силами стремилась избавиться от такой обузы. Русских разместили в отвратительных условиях лагерей, на полуголодных пайках, без какого-то вещевого снабжения и медицинского обеспечения, то и дело подвергали всяческим унижениям. От Врангеля требовали распустить войска, переведя их на положение гражданских беженцев. В лагерях шла беззастенчивая вербовка в иностранный легион воевать за французов в Алжире и Марокко. Сюда преднамеренно запускались и другие вербовщики - например, на торговые суда, или на кофейные плантации в Бразилию. Этим и воспользовалась большевистская агентура. Выискивали случайных, разуверившихся, запутавшихся. Использовали общую деморализацию после поражения, ностальгию по родине, материальные трудности. Ловко обыгрывали естественное чувство обиды на западных союзников за их свинское отношение ко вчерашним соратникам. А когда 7.4.1921 г. советское радио передало обещание амнистии рядовым-белогвардейцам, к большевистским агитаторам фактически подключились и французы, ухватившись за это как за отличный повод избавиться от бывших соратников. Мол, если им теперь ничего не грозит, то и говорить больше не о чем, пусть возвращаются в Россию. Одна за другой следовали ноты французского правительства и командования о предоставлении эмигрантам «полной свободы» и ограждения их от влияния собственных командиров.
Во всех центрах эмиграции красными агентами организовывались так называемые «Союзы возвращения на родину» («Совнарод»). Их кадры старались формировать из самих эмигрантов, многих активистов просто покупали за кусок хлеба. «Совнарод» финансировался из России, издавал свою газету «На родину». В рамках этой кампании вышло постановление ВЦИК от 3.11.1921 г. об амнистии рядовых белогвардейцев, которое широко распространялось коммунистической пропагандой. Ну а «союзная» французская администрация вовсю помогала большевикам. Представителей «Совнарода» французы беспрепятственно допускали в те же лагеря, позволяя вести открытую агитацию, вели ее сами. Усиливали ее действие своим давлением - путем снятия с довольствия, уменьшения пайков, публикуемыми от лица союзного командования листовками, тиражирующими текст большевистских обращений. Доходило и до силовых акций так, на Лемносе подогнали транспортное судно и под прикрытием пушек миноносца высаженные солдаты начали насильно загонять содержавшихся там казаков для отправки в Россию. А когда армию Врангеля удалось перебросить из лагерей и разместить в балканских государствах, к ее обработке подключились и компартии этих стран. Только в одной Болгарии «Совнарод» имел 65 отделений. А кроме него, в той же Болгарии были созданы местные коммунистические группы по разложению белогвардейцев, действовавшие в Софии, Пловдиве, Старой Загоре и Горной Оряховице
Только надо иметь в виду, что вся эта возня носила отнюдь не примиренческий характер, а рассматривалась как часть общей борьбы с антисоветскими и потенциально-антисоветскими силами. И те, кто клевал на приманку и ехал в Россию, дорого за это расплачивались. Например, в апреле зафрахтованный пароход «Решид-паша» привез из Константинополя в Новороссийск 1,5 тыс. репатриантов. Около 500 из них были расстреляны сразу же по прибытии на родину все офицеры и чиновники. Остальных разослали кого в концлагеря, а кого и в Северные Лагеря на уничтожение. Казак Чувилло, сумевший вторично бежать за границу, сообщил об аналогичных фактах из их партии в 3,5 тыс. возвращенцев сразу же в Новороссийске расстреляли 894. Когда слухи об этих расправах начали проникать за рубеж, их, разумеется, объявили клеветой и стали действовать более тонко.
Некоторых вернувшихся принялись карать по суду, как бы на «законном основании», прибегая к казуистике указывали, что сама по себе принадлежность к белым армиям, конечно, амнистировано. Но амнистия не распространяется на лиц, принимавших участие в «массовых расправах над рабочими и крестьянами». Причем автоматически подразумевалось, что раз человек служил у белых, то тем самым он уже, хотя бы косвенно, был «причастен» к таким расправам. А простым солдатам и казакам иногда позволяли доехать до родных краев, даже наделяли землей, а потом и подгребали там без особого шума.
Но в целом пропаганда возвращенчества имела заметный успех лишь в первый, самый катастрофический период эмиграции. По мере устройства людей на чужбине и выхода из шокового состояния (а также под влиянием слухов о судьбе вернувшихся) поток репатриантов быстро стал иссякать, и новый акт амнистии белогвардейцам, провозглашенной декретом ВЦИК и Совнаркома от 9.6.1924 г., оживить процесс уже не смог. Всего в течение 20-х годов удалось заманить в СССР 181,5 тыс. эмигрантов около 9% от общего числа. И поскольку основная их часть, около 122 тыс. чел., вернулись в страшном 1921 году, то для них, так или иначе, путь на родину стал всего лишь дорогой в могилу.

[Шамбаров В. Г. Государство и революции. М.: Алгоритм, 2001.
http://militera.lib.ru/research/shambarov2/03.html]




Хутор Воровская Балка сейчас называется Зеленая Роща Багаевский район Ростовской области. Рядом находилась станция Злодейская сейчас если не ошибаюсь Кировская. От Ростова недалеко, дальше Ольгинской. В детстве бабушка со Степаном Николаевичем брали меня с собой, когда посещали свой родовой дом, одноэтажное кирпичное здание, там тогда (нач.70-х) размещалась начальная школа. В одной из комнат бабушка увидела на потолке крючок от лампы, и помню сильно плакала. Это единственная вещь оставшаяся в доме с тех времен

[Из рассказа Ростислава Ростомовича Сагинашвили]

Preview Family Tree

Алексей Попов, Казак станицы Старочеркасской   ? ?    
| |



|
Степан Попов, Казак станицы Старочеркасской ca 1812-   Павла Назарова ca 1826-
| |



|
a picture
Николай Попов, Казак станицы Старочеркасской 1866-1932